Умный поиск



Дарья МОСКВИНА. Рассказ "СОННАЯ ПЛАСТИНКА"

MoskvinaВ журнале "Соты" вышел рассказ Дарьи Москвиной "Сонная пластинка". Дарья - участница семинара молодых авторов на Беловских чтениях. Её тексты на этом мероприятии эксперты оценили высоко и дали совет продолжить цикл сказок "Сонная пластинка".
Наталья Мелёхина написала: "Дорогие друзья! Представляю первый опыт моей редакторской деятельности: "Сонная пластинка" Дарьи Москвиной опубликована в "Сотах". Это добрая история из тех, что рассказывают детям на ночь. Собственно, текст именно на то и рассчитан, что взрослые прочитают его ребятам. Простой язык, который легко воспринимается на слух, мягкая тональность беседы".
Предлагаем вам рассказ для чтения.

 

СОННАЯ ПЛАСТИНКА  

— Хоть клубнички бы поел, что ли! – сказала бабушка. Накормить внука ужином она отчаялась.
Она никогда не видела Тимку таким расстроенным.
Бывало, бабушка чуть не в полночь бегала по деревне, выспрашивала, не видал ли кто ее лодыря. А сегодня он пришел домой часов в шесть вечера.
Пришел с лицом, похожим на перезрелый помидор – отечным, пунцовым. Верный признак, что рыдал, и долго. Ни моргнул, ни кивнул в сторону бабушки, только буркнул: «Я спать.»
Бабушка решила сразу его не тормошить. Выждав пару часов, она скользнула в комнату, едва удерживая в прихватках тарелку сочного борща.
Борщ щедро парил укропным духом. Однако мальчишка лежал на животе, спрятав лицо в большой, как полслона, подушке. Слезы текли по туго накрахмаленной наволочке и капали на дощатый пол.
От клубники Тимка тоже отказался.
— Ну что ты будешь делать… — бабушка вздохнула, положила прихватку на тумбочку и осторожно поставила горячую тарелку. – Что случилось-то, горемычный?
Тимка хлюпнул из подушки, но промолчал.
— Ладно, не буду тебя пытать, — бабушка потрепала Тимку за плечо и встала. Тяжко вздохнули половицы. – Утро вечера мудренее, завтра расскажешь. А сейчас…
Половицы заойкали, как будто им было больно: бабушка направилась к шкафу, который стоял в углу.
С самого приезда этот шкаф не давал Тимке покоя. В первый же вечер, как спать ложиться, Тимка возьми да и спроси:
— Ба, а что у тебя в том шкафу?
Шкаф стоял тихо, как бы затаившись и повторяя про себя: «Отвернись! Не смотри на меня!» Витражи в его створках дразнились желтыми, зелеными, алыми пятнами, которые в свете настольной лампы казались самоцветами.
— В шкафу-то? Вещи, Тимоша.
— Аа, — протянул Тимка, но, сообразив, что бабушка хитрит, приказал: — Тогда открой!
— Не время сейчас, — не послушалась дерзкая бабушка.
— А когда будет время? – не унимался внук.
— Когда ночь не в мочь, дух потух, а сон – вон.
Тимка тогда ничего не понял, но не сдался. Как время спать – так он за своё: открой да открой.
Вот и открыла…
— Ты, Тимоша, сейчас поспи. А я тебе сон выберу. Самый интересный! — бабушка повернула ключик и распахнула створки шкафа.
В шкафу, как и положено, было темно. Полки прогибались под тяжестью чего-то… Книг, между которыми мизинец не просунуть?
Или не книг?
Бабушка провела рукой по частоколу тонких, длинных корешков. Наконец она каким-то образом выбрала из них один, чуть наклонила его на себя, подтолкнув ладонью сверху – и вытянула пластинку.
Конверт у пластинки был бордовый, бархатный на ощупь. Бабушка погладила ее, как послушную собаку:
— Ну, дорогая, придется тебе потрудиться. Извини, что тревожу!
На столике рядом со шкафом дремал граммофон. Он был такой ветхий, что Тимка через день своего житья с ним в одной комнате понял: никуда не годится. Только рупор огромный, сверкает, как начищенный таз – а толку? Иглы-то нет!
Бабушка водрузила пластинку на диск и легонько крутанула.
— Безыгольный ты мой! – шепнула бабушка граммофону. – Все думают, что ты нерабочий. Как бы не так! Был бы ты с иглой, ты мне все сны бы уже давно испортил, расцарапал. Никто ничего в нашей с тобой механике не смыслит. – Она помолчала и прибавила: — И хорошо.
Граммофон деловито шуршал. Неуклюже и медленно переваливалась пластинка на покривившемся диске. В комнате было тихо, только жучок-точильщик нет-нет да и протикает из-за спины старого шкафа.
А Тимоша спит.
И снится ему, что в поле, среди васильков и ромашек, под сиреневым небом он повстречал лошадку. Высокую, тонконогую, с огненной гривой. Он ее как увидел – так сразу и кинулся к ней, обнял за сильную шею, зарылся носом в короткую рыжую шерсть. Так они и застыли вдвоем – Тимка и лошадка. Шерсть у нее теплая, пахнет клевером. Спокойно с лошадкой рядом.
— Знаешь, — говорит Тимка лошадке. – Я сегодня обидел малыша.
— Знаю, — кивает лошадка.
— Я его обманул. Я сказал, что у нас в речке дельфин живет.
Лошадка снова кивнула.
— Мне нужно было, чтобы он ушел дельфина смотреть… Ну, или хоть куда-нибудь ушел. Он Катин младший брат, ему четыре года, он так мне надоел! Мы с Катей и с ее подружкой строим шалаш. А он всегда мешает.
— Понимаю, — лошадка ничему не удивлялась.
— И он ушел… И случайно упал с мостика. Перевесился через перила и в воду – бултых!
— Ой-ой-ой, — сокрушенно ответила лошадка.
— Хорошо, что рядом дяденька на лодке рыбачил. Сразу в воду бросился, малыша поймал. Спрашивает: откуда взялся, кто отпустил? А он: я дельфина пришел смотреть…
Лошадка переступила передними ногами, пристукнув копытами.
— А потом Катина мама… Она… В общем, завтра она придет к бабушке и скажет, чтобы меня отправили домой.
— Хорошо, что ты все рассказал, — ответила лошадка. – Теперь ты не будешь обижать маленьких. Ведь не будешь? Не отправят тебя домой, не бойся! Помиритесь — и с Катиной мамой, и с малышом.
Хорошо в поле, тепло, кузнечики стрекочут. Тимка лошадку обнимает, гладит, и завтрашний день его больше не пугает.
А граммофон шуршит, старается, пластинка крутится, крутится, но скоро уже остановится. Тогда бабушка бережно уберет ее в бархатный конверт, поставит в шкаф и на ключик закроет.

Поделиться

 

Метрика