Казалось бы, произведение о деревне с типичной судьбой. Повестей таких много, а уж деревень — прототипов Мамонихи и того больше. Но всё же каждый, кто пишет о деревне с безмерной грустью и любовью, пишет по-разному. По-особому оплакивает и жалеет по-своему.
Много среди современной литературы красочного, щедро приправленного специями, но однодневного «мусора». Такой не заставит ни задуматься, ни перечитать, ни с горящими глазами другу посоветовать. Поэтому среди подобной мишуры классика не может остаться незамеченной. Нет в «Мамонихе» виртуально закрученных сюжетов. О дружбе — без интриг, о любви — без пошлости. Тем не менее повесть западает в душу. Без лишних слов проникает в сердце и остаётся в нём.
Язык Абрамова удивляет, подкупает. Слова бъют хлёстко, освежают память и отрезвляют. Способны вскрыть застарелые раны, всколыхнуть давно забытые воспоминания. Не щадя, не пытаясь смягчить боль от размышлений над повестью.
Описательные моменты кратки. Но тем они и ценны. Ловишь каждое слово, прислушиваешься. И речь тут вовсе не о скупости литературного языка. Напротив: несколькими сочными мазками набрасывает автор образ. И вот перед тобой человек и история его семьи. И не распыляется автор, не давит прилагательными, чтобы описать, донести мысль до читателя. И так доносит. Доходит. Вот перед глазами Полина. Здоровая, красивая, заметная женщина со строгим мужским характером. Сильная. И ведь никаких особенных эпитетов Абрамов не использует. Не описывает изнуряющими прилагательными лицо и внешность Полины, не перечисляет нескончаемым списком особенности её характера. Но она уже существует, присутствует в твоем воображении.
Проза Абрамова как порыв свежего ветра. Ясная, честная. В каждой фразе целая палитра чувств, полная оттенков и полутонов (взгляд Клавдия Ивановича на исчезающую вдали Мамониху («Мокрым глазам его стало горячо»), — тут и скорбь по давно ушедшим родителям, и тоска по детству, и воспоминания о неслучившейся любви, и боль о доме. Смятение и борьба с самим собой. Ведь понимает он, что уже не вернётся сюда, не доведётся больше).
На протяжении всей повести сопровождает читателя чувство сожаления, грусти. Жалость то и дело накатывает с новой силой, сжимает в кулаке сердце. К концу повести хочешь долгожданного облегчения, нечаянной радости от мысли, что все может закончиться хорошо. Но нет, не наступает это облегчение. Закрываешь книгу с горьким послевкусием предательства и боли. Ждешь ещё несколько страниц продолжения. Но этого достаточно, всё сказано. Деревня умерла. Будто и не было её вовсе. Не кипела работа, не рождалась жизнь на кончиках золотых колосьев. В трудные времена была она поддержкой и опорой, кормилицей и матерью для людей. Сегодня оказалась не нужна никому.
Страшно, безутешно. А повесть и не утешает, не обнадеживает, она и не призвана утешать. Она просто показывает встречу человека с малой родиной, с самой главной родиной в жизни. Вот они — лицом к лицу. И сказать друг другу нечего...