Герценъ, Александръ Ивановичъ (литерат. псевд. Искандеръ), знаменитый писатель, одинъ изъ наиболѣе видныхъ дѣятелей прославленнаго кружка западниковъ 40-хъ годовъ и родоначальникъ русскаго соцiализма.
Внѣбрачный сынъ родовитаго и богатаго московскаго дворянина Ивана Алексѣевича Яковлева и нѣмки изъ Штутгарта Генрiэты-Вильгельмины Луизы Гаагъ, Г. родился въ Москвѣ 25 марта 1812 г., умеръ въ Парижѣ 9 (21) января 1870 г.
Отецъ его въ молодости служилъ въ военной службѣ, послѣ воцаренiя Павла вышелъ въ отставку съ чиномъ капитана гвардiи и съ 1801 г. по 1811 г. проживалъ за границей, откуда вывезъ съ собою въ Россiю и будущую мать Г.
Поселившись послѣ возвращенiя на родину въ Москвѣ, сперва вмѣстѣ съ однимъ изъ своихъ братьевъ (фигурирующимъ въ воспоминанiяхъ Г. подъ именемъ «Сенатора»), И.А. Яковлевъ повелъ здѣсь крайне замкнутую жизнь. Дѣтскiе свои годы Г. провелъ благодаря этому въ большомъ одиночествѣ, почти безъ товарищей, между нѣжно любившей его матерью и подавлявшимъ всѣхъ въ домѣ отцомъ, скептикомъ и мизантропомъ, прятавшимъ свои чувства и мысли подъ маской напускного безстрастiя и чудачества и донимавшимъ своими саркастическими выходками всѣхъ окружающихъ, не исключая и наиболѣе къ нему близкихъ. Въ остальномъ обстановка, окружавшая Г. въ годы его дѣтства и ранней юности, была обычной для того времени обстановкой состоятельнаго помѣщичьяго дома.
Обычный для той эпохи характеръ носило и воспитанiе мальчика. Въ дѣтствѣ онъ былъ отданъ на попеченiе двухъ нянь, русской и нѣмки. Позднѣе, лѣтъ съ 12, онъ перешелъ на мужскiя руки, и къ нему были приглашены учителя-иностранцы. Всѣ они, повидимому, мало что внесли въ его развитiе, исключая развѣ француза Бушо, который, замѣтивъ въ своемъ ученикѣ сочувственный интересъ къ великой французской революцiи, по временамъ разсказывалъ на своихъ урокахъ различные ея эпизоды.
Болѣе серьезное влiянiе оказалъ на мальчика русскiй его учитель, студентъ-медикъ И.Е. Протопоповъ, ознакомившiй своего ученика съ новой русской литературой и, въ частности, съ расходившимися въ рукописныхъ копiяхъ политическими стихотворенiями Пушкина и Рылѣева.
Но Г. учился и независимо отъ учителей. Томясь одиночествомъ, живой и богато одаренный отъ природы мальчикъ рано набросился на книги. Воспользовавшись большой, но заброшенной библiотекой отца, онъ читалъ и перечитывалъ повѣсти Вольтера, романы Лафонтена, комедiи Коцебу, «Свадьбу Фигаро» Бомарше, Гетевскаго «Вертера», драмы и романы Шил[далее фамилия неясна].
При всей своей безпорядочности, это знанiе раскрыло новый мiръ передъ подросткомъ и оказало на него могущественное влiянiе, рано развивъ въ немъ вольнодумный скептицизмъ, мирно уживавшiйся съ восторженной мечтательностью, и политическое свободомыслiе. Раннiй скептицизмъ нашелъ себѣ поддержку во влiянiи одного изъ двоюродныхъ братьевъ Г., А.А. Яковлева (выведеннаго въ «Быломъ и Думахъ» подъ именемъ «Химика»), естествоиспытателя и послѣдовательнаго матерiалиста, прiохотившаго подростка къ занятiямъ естественными науками.
Несколько иначе подѣйствовали на мальчика первыя его дружескiя связи. Первымъ другомъ его была внучка старшаго брата его отца, Т.П. Кучина (впослѣдствiи вышедшая замужъ за университскаго товарища и друга Г. – Вадима Пассека). Общенiе съ этой молодой дѣвушкой, умной, пылкой и нѣсколько сентиментальной, помогло юному Г. сохранить въ душной атмосферѣ родительскаго дома свѣжесть и непосредственность чувства. Съ нею онъ дѣлился на первыхъ порахъ своими политическими стремленiями и мечтами.
Скоро, однако, у него явился и новый другъ, еще болѣе близкiй. При переходѣ изъ дѣтства къ отрочеству Г. познакомился со своимъ дальнимъ родственникомъ и сверстникомъ по возрасту, Н.П. Огаревымъ, и между двумя подростками скоро завязалась пламенная и глубокая дружба. Они вмѣстѣ зачитывались Шиллеромъ, одинаково увлекались свободолюбивыми, хотя пока и нѣсколько туманными, мечтами, клялись другъ другу пожертвовать своей жизнью въ борьбѣ за благо родины и брали себѣ въ примѣръ декабристовъ, дѣло которыхъ оставалось для нихъ не вполнѣ яснымъ, но трагическая судьба которыхъ глубоко поразила воображенiе ихъ обоихъ.
17 лѣтъ отъ роду, преодолѣвъ предварительно нѣкоторое сопротивленiе со стороны отца, Г. поступилъ въ число студентовъ физико-математическаго отдѣленiя московскаго университета. Преподаванiе въ послѣднемъ велось тогда довольно плохо, и профессорскiя лекцiи не особенно много дали юношѣ. Нѣкоторымъ исключенiемъ въ этомъ отношенiи явились только лекцiи проф. Каченовскаго, скептицизмъ котораго въ области древней русской исторiи воспринимался молодёжью, какъ протестъ противъ историческихъ построенiй Карамзина, и проф. Павлова, который своимъ лекцiямъ по сельскому хозяйству предпосылалъ изложенiе натурфилософскихъ воззрѣнiй Шеллинговой школы.
Крупные недочёты университетскаго преподаванiя не помѣшали, однако, московскому университету въ цѣломъ оказать крайне благотворное влiянiе на Г. Талантливый и увлекающiйся юноша внесъ всю долго подавлявшуюся страстность своей натуры и въ занятiя науками, и въ общенiе съ товарищами и скоро сталъ замѣтной фигурой въ студенческой средѣ. Вокругъ Г. и Огарева, одновременно съ нимъ вступившаго въ университетъ, скоро сложился кружокъ друзей, одушевленныхъ тѣми же, въ общемъ, взглядами и воспламененныхъ тою же юношескою страстью къ пропагандѣ. «Что мы собственно проповѣдывали, - вспоминалъ впослѣдствiи Герценъ – трудно сказать. Идеи были смутны: мы проповѣдывали французскую революцiю, потомъ проповѣдывали сенъ-симонизмъ и ту же революцiю; мы проповѣдывали конституцiю и республику, чтенiе политическихъ книгъ и сосредоточенiе силъ въ одномъ обществѣ. Но пуще всего проповѣдывали ненависть ко всякому насилiю, ко всякому произволу».
Постепенно настроенiе кружка становилось все опредѣленнѣе: отъ политическаго либерализма и радикализма члены кружка, и прежде всего Г., рѣшительно перешли къ увлеченiю сенъ-симонизмомъ, захватившимъ ихъ на первыхъ порахъ не столько даже своей соцiально-экономической программой, сколько проповѣдью освобожденiя женщины и искупленiя плоти.
Раньше, однако, чѣмъ Г. и его товарищи успѣли сколько-нибудь оформить свои увлеченiя и планы, на нихъ уже обрушилась суровая кара. Кружокъ молодыхъ энтузiастовъ съ ихъ страстными рѣчами скоро привлекъ на себя вниманiе Николаевской тайной полицiи. 6 iюля 1833 г. Г. окончилъ университетъ, а всего черезъ годъ, въ iюлѣ 1834 г., онъ, какъ и всѣ почти члены его кружка, былъ арестованъ по дутому обвиненiю въ участiи въ праздникѣ, на которомъ пѣлись революцiонныя пѣсни. Девять мѣсяцев, пока назначенная государемъ слѣдственная комиссiя разбирала это дѣло, обвиняемые просидѣли въ тюрьмѣ, а затѣмъ на нихъ были наложены различныя взысканiя отъ заточенiя въ Шлиссельбургѣ до высылки на службу въ глухую провинцiю. Г., котораго слѣдственная комиссiя охорактеризовала, какъ «молодого человѣка пылкаго ума» и «смѣлаго вольнодумца, весьма опаснаго для общества», былъ прямо изъ тюрьмы отправленъ съ жандармомъ на службу въ Пермь. Такъ начался для него перiодъ ссылки.
Въ Перми Г. пробылъ очень недолго и вскорѣ былъ переведенъ отсюда въ Вятку, гдѣ пробылъ три года. Здѣсь онъ, между прочимъ, близко сошелся съ ссыльнымъ художникомъ Витбергомъ, оказавшимъ на него довольно сильное влiянiе своимъ мистическимъ настроенiемъ. Местный губернаторъ Тюфяевъ сперва относился къ Г. хорошо, но затѣмъ началъ тѣснить его и собирался уже заслать въ одинъ изъ глухихъ городковъ Вятской губернiи, когда Г. выручилъ проѣздъ черезъ Вятку путешествовавшего по Россiи наслѣдника. Сопровождавшiе его Жуковскiй и Арсеньевъ заинтересовались молодымъ ссыльнымъ чиновникомъ, обратили на него вниманiе наслѣдника и, по ходатайству послѣдняго передъ отцомъ, Г. въ концѣ 1837 г. былъ переведенъ на службу во Владимiръ, куда и переѣхалъ въ началѣ слѣдующаго года.
Уже изъ Вятки Г. завелъ дѣятельную переписку съ своей двоюродной сестрой Н.А. Захарьиной, внѣбрачной дочерью одного изъ братьевъ его отца, воспитывавшейся въ домѣ тетки Г., кн. Хованской. Въ этой перепискѣ молодые люди постепенно пришли къ сознанiю взаимной любви. Такъ какъ ихъ родные были противъ ихъ брака, то Г. тайкомъ увезъ Н.А. въ 1838 г. изъ Москвы и обвѣнчался съ нею во Владимiрѣ. «Это былъ – вспоминалъ впослѣдствiи Г. – перiодъ романтизма въ моей жизни: мистическiй идеализмъ, полный поэзiи, любовь, все поглощающее и все направляющее чувство»…
Въ это же время Г. окончательно намѣтилъ и свой жизненный путь. Еще въ 1836 г. въ №10 «Телескопа» появилась его первая журнальная статья «Гофманъ», начатая еще до ареста и оконченная въ Вяткѣ, но и послѣ того, задумываясь надъ употребленiемъ своихъ силъ, онъ еще колебался между службой и занятiями литературой. Близкое соприкосновенiе съ провинцiальной администрацiей помогло ему рѣшить этотъ вопросъ, и во Владимiрѣ онъ уже рѣшительно выбралъ дѣломъ своей жизни литературу.
Продолжение статьи можно прочитать, посетив Сектор редких книг.
(Энциклопедический словарь Русского Библиографического Института Гранат. Т. 14, стлб. 397-402).
Улица в Вологде, которая раньше называлась Екатерининской Дворянской, постановлением Вологодского губисполкома в честь годовщины Октябрьской революции переименована 16 октября 1918 г. в улицу Герцена.