Умный поиск



Сычёв Юрий (16 лет, г. Боровичи, Новгородская область)

Рекомендовано для обсуждения в рамках литературного семинара.

Старый дом

     Тихое утро. Группа людей стояла у фундамента будущего многоквартирного дома и оживлённо о чём-то беседовала. На них, словно плащи, раздувались ярко-оранжевые жилетки, а холодный петербургский ветер так и норовил пробраться к тёплой коже рабочих и высосать их тепло. Каски людей ярко блестели в лучах ласкового солнца. Именно это дарящее жизнь светило стало первым воспоминанием многоэтажки….

      Меньше чем за год на участке вырос огромный дом. Его фасад был вполне себе обыкновенным. Архитектурой он вряд ли мог поразить искушённого питерского горожанина. Квартиры, находящиеся в его нутре, имели уютную планировку.  Покрашен дом был в яркие цвета солнца. Но чего-то этому незаурядному жилищу не хватало. Часто он удивлялся: почему старые, окружающие дома смотрят на него с таким сожалением? Да, если честно, не знало это пустое жилище, что такое сожаление, ибо не было в нём жителей. У всех домов, в которых живут или жили люди, есть душа. Она, словно тихий, робкий мотылёк, прилетает под крышу строения вместе с людьми. Таким образом, дом навсегда остаётся отражением своих жителей. Если соседи часто ругаются между собой и искренне друг друга ненавидят, то фасад даст глубокую трещину и будет трескаться до тех пор, пока скандальные жильцы не съедут. А ежели на их место приедут дружелюбные и добрые люди, то и жилище сразу изменится, на него станет приятно смотреть.     

       Днём, когда всё вокруг просыпается, нежась под тихим утренним ветерком и купаясь в столь редких лучах солнца, дома мирно засыпают под нарастающие звуки жизни. И тогда им снятся сны из прошлой жизни тех людей, что живут в них. Это могут быть воспоминания о прошлом доме, о работе или учёбе. Люди разные. И сны у домов различаются. Когда же ночь тихо опускается на Санкт-Петербург, все дома оживают. Они пробуждаются ото сна и тихо переговариваются друг с другом, делятся своими снами и выслушивают других. Старый Исаакиевский собор, вслушиваясь в тишину вечера, потянется и дружелюбно перемигнётся с не менее древней Петропавловской крепостью. Та ответит ему скромной улыбкой и между ними разовьётся разговор, длящийся уже многие столетия. Они беседуют о разном и о многом. А окружающие их более молодые строения с упоением слушают стариков, ловя каждое их слово, словно внучки, слушающие сказки от деда с бабкой.

       Утро. Машины опять торопятся куда-то, ворча двигателями. Новому дому не спится. Сегодня в него заселят первого жителя. Он знал это и томился в ожидании того заветного часа. Утро тянулось нудно и медленно. Солнце, недавно вышедшее из-за горизонта, медленно ползло по небосклону. Казалось, что оно с каждой секундой замедляется. Воздух постепенно нагревался. Вот светило скрылось за тучей, но вскоре его лучи вновь забегали по крышам домов. Время шло невыносимо медленно. Но вдруг дом встрепенулся. В его подъезд вошла группа людей. Он не успел толком рассмотреть их. Они привели пожилую бабушку и повезли её на лифте на самый последний этаж. Лифт, словно кровь, тихо встрепенулся и стал набирать скорость. Ехали люди недолго. Молодой человек спортивного телосложения смеясь открыл прочную дверь одной из квартир.  В коридор вбежало что-то маленькое… Серый кот деловито заскочил на подоконник и принялся вылизывать лапу, щуря глаз в окно. Вдруг, испугавшись высоты и простора внизу, он резво спрятался под диван, который завезли днём раннее, и протяжно мяукнул. Лёгкая улыбка скользнула по каменному фасаду дома. Душа…. Её ещё слабые ростки стали проявляться в чувствах дома. Мутная пелена застилала сознание строения. Его, почему-то, стало клонить в сон. Буквально через несколько минут наш герой уже был в своих мечтах и мыслях. Вернее, в мыслях своего единственного жильца….

        Ему почудилось, что его душа находится где-то далеко от шумного города, в тихой и спокойной деревне…. Вокруг него летали, шумно перекрикиваясь и на лету подхватывая различных жучков, ласточки. Ветер легонько трогал длинными пальцами ветки стоящих рядом берёз и дубов. Один листочек сорвался и тихо упал на старую крышу деревянного дома, шурша по его шиферу. В этом старом, дряхлом старичке жила почти всю свою жизнь та бабушка. И всегда она держала котов. И тут вдруг каменное строение осознало, что это вовсе не далёкие земли, а то самое место, где сейчас стоит он. Жилище напрягло память… И вправду, рядом с его фундаментом сиротливо стоял деревянный старый дом. В этом домике жила не только бабушка. Давным-давно крышу над головой и кусок хлеба делил с ней её муж. Это был сильный, статный, бородатый мужчина. Из него струился, словно солнечный ручей, яркий и живой юмор, чудесно сочетающийся с слишком серьёзной внешностью. Пока эти люди были молодыми и сильными, они работали в колхозе. Тогда ещё старый домик не знал, что такое телевизор, компьютер и радио. Но весело жить ему это не мешало. Когда хозяева пропадали на работе, домик развлекался с котом. Животное бегало и гоняло по полу мышей, лапки которых щекотали доски и брёвна жилища. Когда же кот засыпал, дом баюкал его скрипом брёвен и воем ветра в трубе. К обеду, когда солнце во всю силу жарило крышу, а птицы, с трудом отгоняя солнечный морок, пели реже, муж и жена возвращались домой на обед. Ели они всегда молча, все горячие и потные от работы. После трапезы люди мирно отдыхали. Спустя час мужчина уходил обратно в колхоз, а женщина оставалась готовить ужин и обед на завтра. Вечерами муж рассказывал различные прибаутки жене и они, не переставая смеяться, готовились ко сну.

      Летели годы. У жителей деревянного дома родились дети и ещё через двадцать лет счастливые родители стали дедом и бабкой. Но пришло горе в старый дружелюбный домик. Тяжело заболел дед. Родные положили его в больницу в городе, который уже протянул свои бетонно-кирпичные руки к маленькому островку зелени. Бабушку перевезли в новую многоэтажку, выросшую рядом с прежним жилищем счастливой семьи.

     Домик осиротел. Вокруг него вырастали всё новые высотки. Правда, внуки и дети обещали приезжать к дому летом…. И старик тихо и смиренно ждал июня….

       Многоэтажный дом, прочувствовав историю своего старинного соседа, с грустью посмотрел на низенькую серую крышу больницы. Само здание показалось новостройке очень тусклым и нездоровым. От лечебницы пахло медикаментами и болезнью. Дом очень надеялся, что с дедом всё будет в полном порядке и скоро он вернётся в своё древнее жилище. Ветер крепчал и становился холоднее. Дом не понимал, что происходит с природой и людьми. Теперь по утрам от каждого человека или машины шёл пар, как от чайника. Люди стали одеваться теплее, чем раньше. Дому нравилось наблюдать с высоты за пухлыми телами в пуховиках и шубах. Они, словно шарики, катились по холодной земле.

      Однажды днём, поздней осенью, дом впервые увидел снег. Где-то за пять минут до снегопада тучи над городом набрякли, ветер утих. А потом вкрадчивые снежинки стали плавно опускаться на землю. Но их аккуратность была лишь иллюзией. С каждой минутой снежинок становилось всё больше и больше, пока они не превратились в сплошную белую сверкающую пелену. Дом испытывал неописуемый, яркий восторг и чуть-чуть боялся, сам не зная, чего. Этот непонятный страх трепетом отзывался в монолитном сердце, заставляя его чувствовать трепет и благоговение. К этому моменту в многоэтажке уже были обжиты многие квартиры, но большинство пустовало. Все, кто был дома уставились в окна с восторгом и ожиданием чего-то волшебного. Эти чувства сразу передались жилищу. Кот, живущий со своей пожилой хозяйкой на последнем этаже, с вниманием и интересом смотрел в окно. Он сидел там с самого начала снегопада и не торопился идти на улицу. Тем временем крыша дома и соседних строений покрылись белыми шапками. Впервые жилище ощутило тяжесть снега, навалившегося, словно груз ответственности. Дом вдруг понял, что он обязан защищать людей, живущих в нём, от холода, что он единственная их надежда на тепло. От этих мыслей жилище приосанилось и стало внимательней прислушиваться к жарким струям горячей воды, текущим по его батареям. Один лишь деревянный сосед многоэтажки не особо радовался снегу. Он уныло стоял, прижимаясь боком к стене товарища и пытаясь сохранить хоть какие-то крохи тепла. Увидев это печальное зрелище, кот мякнул и запросился на улицу. Выскочив на снег, он подбежал к деревянному старику, просочился в небольшую щель под дверью и подбежал к тихой, унылой и безжизненной печке. Прижавшись к ней боком, кот начал громко мурлыкать и урчать. Деревянному дому вспомнились тёмные тёплые зимние времена, теплота печи и людских сердец…. От одних таких мыслей замёрзшее сердце деревянного старика растаяло, он улыбнулся и, скрипнув брёвнами, поблагодарил своего пушистого друга. Многие морозные дни, когда даже камни трещали от ледяных иголок, пережили два верных друга рядом – кот и старый дом….  

     
        Вскоре наступило лето. Это был уже второй июнь в жизни дома. Соседи-дома повеселели, подставляя бока под горячие солнечные лучи. За последние несколько месяцев деревянное и кирпичное жилище хорошо подружились. Они общались с помощью везде снующего кота, жившего с той самой бабушкой. Ей тяжело было спускаться вниз, поэтому она лишь смотрела на деревянный дом с тоской из окна. Но её домашний кот спокойно мог позволить себе спуститься с высокого двенадцатого этажа по ступеням. Бодро сбежав вниз, питомец терпеливо ждал, пока кто-нибудь откроет ему дверь. И когда долгожданный человек приходил, кот с нетерпеливо дрожащим хвостом начинал ходить вдоль дверного проёма и громко мяукать, подгоняя своего освободителя. Пока человек не открывал дверь, Степа (так звали кота) с преданностью и лаской смотрел на него своими изумрудными глазами. Но чуть дверь запищит, открываясь, как питомец старухи тут же терял интерес к освободителю и быстро бежал по направлению к старому дому. Кот ходил по пыльным деревянным полам, тёрся о брёвна и тихо урчал, передавая своему любимому жилищу новости и рассказывая о своей жизни. Серый долгое время проводил в доме и уходил лишь под вечер. Таким образом дома общались между собой. Старик передавал молодому свой опыт, объяснял, как можно читать характеры людей и подключаться к их чувствам, даже сквозь большие расстояния. Население новостройки в разы увеличилось, счастливые люди заселяли необжитые квартиры. И теперь, благодаря теплу их сердец, у дома начала появляться своя, неповторимая душа. Люди, словно угольки, зажгли в здании костёр чувств….

 
        Дом очень любил смотреть на летний закат и восход солнца. Сначала ему казалось, что эти явления совсем одинаковы. Но чем больше дом заглядывался на них, тем яснее понимал, как ошибался. После долгой тихой ночи, когда птицы не поют и лишь тусклый свет ночных фонарей освещает посеревшую, только тронутую предрассветным светом землю, всё живое с нетерпением ждало солнца. Первым предвестником предстоящего рассвета для строения всегда были птицы. Они, будто стражи, вставали раньше своего короля и с нетерпением летали с ветки на ветку, ища глазами первые лучи света. Птицы старались забраться как можно выше и довольно часто наблюдали восход с крыши дома, постукивая по железной обшивке своими лапками. Но самое настоящее чудо начиналось тогда, когда бесцветные облака вдруг наливались розовым, словно спелые яблоки, висящие на древе небосклона. Сначала лучи света касались уголков царственных перистых небесных путешественников. Прозрачные и невесомые, как марля, облака зажигали яркий огонь в своих жерновах, готовя землю к встрече с солнцем. Но ещё до появления светила птицы начинали свою утреннею песню. Многоголосье, казалось, разносилось по всему городу, оповещая всех и вся о восходе. А ждать, и правда, оставалось недолго: спустя несколько минут солнце показывало свою золочёную корону земле. Теперь, наконец, лучи света доходили и до макушки дома, медленно опускаясь ниже и грея холодный камень. В квартирах повсюду звучали будильники, сонные и помятые люди неуклюже вставали, принимали душ, завтракали и шли куда-то по своим вечным делам. Начинался день.

Закат - совсем другое дело. Знойный воздух плавно оседает пылью на крыши и дороги. Люди едут в своих машинах домой, где их ждёт вкусный ужин, любовь и отдых. Ветер, который не унимался весь день и гулял по крышам и улицам города, наконец утихает, тихо мурлыча городу свои сказки. Солнце также тихо ползёт к горизонту, как бы боясь потревожить готовящийся ко сну город. На крыши и улицы выходят люди, но их не так много, как утром. Обычно это романтики, которые ищут в закате что-то для успокоения души, мечущейся, как в огне. Умиротворение окутывает город мягким одеялом. Солнце уже касается земли своим краем. Оно, словно тягучая жидкость, стекает за горизонт. Дому всегда казалось, что исчезает солнце гораздо быстрее, чем появляется. Вот уже видна лишь сонная шапка…. Птицы жадно глядят вслед уходящей звезде, их глаза сверкают. И вот снова остаются лишь печи в облаках. Но и им недолго гореть…. Всё дневное уходит на второй план, в свои права вступает ночь….

         Однажды утром к маленькому деревянному дому подъехала машина. Из неё вышли люди в чёрных одеждах и, ругаясь через слово матом, осмотрели старое жилище. Как понял молодой дом, кто-то давно хотел убрать «чёртово доисторическое строение» и построить на его месте киоск с сигаретами и выпивкой. У людей это называлось «бизнесом», но дом обозначил это по-другому – свинством. Чёрная машина уехала, но на этом неприятности не закончились. После обеда к фундаменту многоэтажки, задрожавшей от ужаса и негодования, подъехала огромная машина с «шаром-бабой». Но целью для сноса был вовсе не многоквартирный дом. Люди готовились снести старое деревянное жилище….

       Кот вдруг резко запросился на улицу. Он истошно орал у двери, скребя её когтями и полностью игнорируя крики бабушки. Та, наконец, оторвалась от готовки и, ворча, пошла открывать. Серый негодник на этот раз не встретил её обожающим взглядом, а лишь орал и скрёб дверь с опущенным хвостом. Старушка почувствовала что-то неладное, но всё же открыла ему. Животное мигом слетело вниз по лестнице. К счастью для кота, кто-то как раз только спустился на лифте и открывал дверь. Серая пуля мигом выскочила из дома и понеслась к деревянной постройке, игнорируя крики работников и шум машины. Заскочив в пахнущий деревом и жизнью дом, кот забился в угол и тихо мяукнул. Ставни окна скрипнули, отвечая ему и подбадривая друга. Старик-дом очень не хотел, чтобы кот погибал вместе с ним и просил животное уйти. В ответ на это Степа лишь ещё раз мяукнул и крепче прижался к брёвнам. Машина подъехала ближе. Шум мотора заставлял стены деревянного дома дрожать от ужаса. Но тут серый кот громко и отчётливо замурлыкал. Этот чудеснейший в мире звук враз заглушил всю суету на улице. Стены перестали дрожать. Теперь дому совсем не страшно было отправляться в небытие. Он вспоминал холодные зимы, своих единственных и лучших хозяев, многоэтажного друга, и кошачье мурчание разливалось в его сердце прежним теплом….

     Светло-синяя машина успела как раз вовремя, чтобы остановить снос. Водитель в красной жилетке резко завернул и затормозил прямо перед «шаром –бабой», мешая рабочим делать их грязное дело. Из машины вышли люди: мужчина, женщина и… дед! Муж той самой бабушки, которая с горечью и болью наблюдала за сносом из окна. Дедушка с криками, размахивая кулаками бросился к разбойникам. Те не хотели отступать. Один даже замахнулся на старика, но не ударил, испугавшись живой, свирепой силы в глазах деда. Водитель машины-спасительницы позвонил по телефону. Он говорил что-то в трубку, размахивая руками. Смертельную машину-разрушительницу, наконец, заглушили. Женщина отвела в сторону деда, пытаясь его успокоить. На чёрном джипе приехали утренние гости. Взяв дубинки, они пошли прямиком на водителя. Глаза этих людей не предвещали ничего хорошего. Раздался режущий уши звук полицейской сирены. Бандиты, испуганно оглядываясь, стали прятать своё оружие обратно в багажник. Меньше чем через минуту стражи порядка были уже на месте. Один из них, судя по всему главный, поздоровался с мужчиной в красной жилетке и крепко пожал ему руку. Рабочих с «шаром-бабой» освободили, посоветовав побыстрее убираться отсюда, а люди из чёрного джипа остались с полицией. Как понял дом, их ждал немаленький штраф за попытку снести жилище без ведома хозяев. Дед медленно подошёл к дому и прислонился к нему спиной, говоря какие-то ласковые слова. На пороге показался серый кот, сверкнул глазами и, урча, потёрся об колено пожилого человека.

      Теперь в квартире на двенадцатом этаже жила дружная молодая семья. Старый деревянный дом тоже не пустовал: там поселились счастливые старики с котом. Степа продолжал сновать от дома к дому. Он не хотел покидать стариков, но иногда ночевал в квартире. Так и стояли вместе многоэтажный дом и старая деревянная постройка, деля поровну солнечный свет и счастье, встречая восходы и закаты и никто больше не пробовал разрушить эту нечеловеческую дружбу.    

 

Наташка

       Утро. Всегда оно наступает незаметно после такого короткого сна. Казалось бы, только что ты видел в грёзах полную тарелку каши, кувшин молока и ломоть чёрного хлеба… как вдруг всё это тонет в утреннем крике петуха. Но девочка проснулась не только из-за крика птицы. В воздухе витал запах свежего, только испечённого хлеба. Аромат забирался во все щели дома, заполнял ноздри тёплым запахом. Наташа открыла глаза. Судя по звукам, доносившемся из кухни, отец уже собирался на работу. Он – бригадир совхоза, очень серьёзный и ответственный человек. Низкий голос его приглушенно доносился из-за толстой бревенчатой стены. Вставать жутко не хотелось. Но ведь впереди новый, интереснейший день, который застыл в ожидании того, как маленькая девочка простится с тёплой лежанкой до вечера и, наконец, встретит его, как подобает. Наташа вскочила и, наскоро одевшись, выскочила к родителям.

-Доброе утро, маменька и папенька! 

- О, Наташка проснулась! Как раз вовремя, - пробасил Иван, отец ребёнка. Он взял со скамьи узду и протянул девчонке, - Поди найди лошадей! Ты знаешь, где они обычно пасутся.

- Да подожди ты, Иван, дай поесть ребёнку! – шёпотом сказала мать. Она повернулась к старенькой, дышащей жаром печи и достала из неё румяный, горячий хлеб. От одного вида такой вкуснятины у Наташи потекли слюнки. Её старшая сестра, Люся, уже сидела и во всю уплетала свой завтрак: кусок свежего хлеба, щедро намазанный салом, и кружку парного молока. Такая же еда ждала и Наташу. Отец нахмурился, думая уже о чём-то своём и продолжил поспешные сборы.

   - Эх, не опоздать бы! Ну, бывайте! – говорил он. И вот Иван уже бодро шагает по дороге в совхоз. А Наташка тем временем доедала кусок хлеба, прихлёбывая молоко и думала: «Где же на этот раз лошади? Хоть бы за изгородью были, до неё всего километр ходу! А вдруг – в болоте потонут?..».

Наташка быстро доела остатки хлеба, поблагодарила мать и выскочила на улицу. Холодок сразу освежил мысли девочки. «Почему летом так холодно бывает утром?», думала она, растирая плечи руками и шагая по деревне. Вдруг из сумерек раздался леденящий душу звук: «Га-га-га». Соседи выпустили гусей. Наташка жутко боялась этих храбрых, боевых птиц. Голые пятки и руки прекрасно помнят обжигающие щипки гусей. Наташу передёрнуло, по коже пошли мурашки. Но идти всё же надо! Сжавшись и чуть не крича от страха Наташка бросилась бежать к лесу. Вот гогот раздался слева. Из предрассветной темноты вышли серые птицы с длинными шеями. Они распахнули крылья, как боевые корабли поднимают паруса, и побежали за девочкой с боевым кличем. Кровь жутко стучала в виски, ступни немели от боли. Бежать босиком по земле было тяжело. Но вот наконец крики гусей растворились в сумерках, как сахар в чае. На этот раз Наташе повезло, гуси не смогли её догнать. Девочка перестала бежать и, тяжело дыша, огляделась.  Вокруг стоял лес. Сумерки. И тишина…. Аж слышно, как сердце бешено бьётся, отходя после бега. Ни ветерка, ни шороха…. Как же жаль было нарушать такую тишину шуршанием травы из-под ног или, того боле, голосом! Наташа вышла на полянку. Кое-где были видны кустарнички, это поле не было обработанным. Высокая трава стояла недвижимо, словно огромная армия солдат перед боем. Папенька не очень любил рассказывать Наташе о войне. Знала она лишь то, что эта самая война очень, очень страшная. И ещё то, что её отец чудом выжил, спасаясь из фашистского плена…. Может быть потому девочку и бросило в дрожь при мысли о строе солдат. Небо было уже не таким тёмным, как несколько минут назад. Теперь оно приобретало больше голубые и розоватые оттенки. Предчувствие прекрасного заполнило всю детскую душу, разлилось теплом по животу Наташки. Она знала, что именно сегодня случиться что-то такое, что запомниться ей на всю жизнь! «Вся жизнь! Как же это много!», думала девочка, поднимаясь на холмик. Взобравшись на пригорок, Наташка остановилась. Вот-вот начнётся восход! Сердце девочки трепетно сжалось в ожидании чуда. Светло-красные лучи Солнца уже оставляли свой след на малочисленных облачках. Предрассветный ветер провёл огромной рукой по высокой траве, словно по гриве льва, и обдал Наташку запахами свежей земли и растительности. Девочка неотрывно вглядывалась в горизонт, и фантазия уносила её далеко за него, туда, где Солнце лениво потягиваясь, выползало на небосвод. «Солнце, наверно, очень серьёзное и ответственное, как мой отец! Ведь у них обоих такие важные работы!», размышляла Наташка.  Незамедлительно после порыва ветра-вестника, несущего восход, Солнце показало свой яркий огненно-красный краешек. Он рос, словно приближающийся пожар. А мир вокруг взорвался голосами тысяч птиц. Восходу солнца радовались все: и воробьи, и вороны, и синички. Они приветствовали светило и новый день. Наташа изумлённо стояла и не верила ни глазам своим, ни ушам. Какое же всё-таки великое чудо природа! Как способна она, подобно тонкому лирику, играть на струнах души человеческой! Солнце было уже над землей, когда девочка, наконец, сдвинулась с места. Душу её наполняла теперь музыка природы – самая прекрасная из всех существующих на Земле!

      У заветной изгороди лошадей не оказалось. Сердце Наташки сжалось от горечи. Где же милые лошади? Куда же они подевались? Девочка стала лихорадочно перебирать в голове различные варианты. Перед ней постоянно возникали жуткие образы тонущих в болоте животных. Поэтому Наташка быстро побежала по знакомой дороге к трясине. По пути девочка споткнулась о массивный корень и больно ударилась о землю. На глаза навернулись слёзы, захотелось лечь прямо на этом месте и горько зарыдать. Но Наташа вспомнила суровое лицо отца и его приказ, слёзы сами собой испарились, и девочка усилием воли заставила себя идти вперёд, несмотря на усиливающийся пожар боли в ступнях голых ног.

    На болоте лошадей не было. Наташа не видела даже их следов. Новый приступ паники накрыл её с головой. Опять захотелось плакать, а ещё больше – бежать домой. Тут в трясине что-то жутко булькнуло и девочка, взвизгнув, отскочила в сторону. Визг её, казалось, разлетелся по всему лесу. Где-то севернее послышалось тихое ржание…. «Да нет же, оно не тихое! Просто далеко! Это лошади!», с такими мыслями Наташка, вытирая грязными руками слёзы, побежала на звук, не обращая внимания ни на что. Наверно, если бы прямо перед ней выскочил разъярённый медведь, то девочка лишь оттолкнула бы его в сторону, настолько она была серьёзна и бесстрашна в эту минуту. Бежать надо было долго, ведь звук доносился из немыслимой дали. «Но я добегу! Пусть хоть в Африку они ускакали!», думала Наташка. Также она представляла, как сядет на главную лошадь, Майку, и поведёт всё стадо домой, а потом будет рассказывать всем о своём путешествии….

    Наконец Наташа добралась до лошадей. Они мирно стояли на полянке и жевали траву. Их бока, атакуемые со всех сторон мухами, слепнями и мошкарой, блестели от пота. Наташка нашла глазами красивую, выделяющуюся из всех, кобылу Майку. Её рыжие бока отливали медью, длинная грива царственно свисала с шеи, сильные ноги крепко стояли на земле, мышцы вздувались и расслаблялись ежесекундно. Разгорячённая бегом девочка подошла к Майке и взяла её за узду, пытаясь подвести к старому поломанному забору (и что он только здесь делает!?). Девочка глубоко вдохнула запах кобылы, который ей так нравился. Лошадь пахла пареным овсом с кислинкой пота и чем-то очень родным, приятным и мирным. Вдруг кобыла рванулась и вырвалась из рук Наташки, с ужасом кося на неё глазом. Спустя мгновение весь табун сорвался с места и с ржанием побежал куда-то. Ужас и злость на непонятливых животных зажгли в Наташке второе дыхание и девочка, неизвестно в какой уже раз за этот бешеный день, рванула вдогонку. Каким-то чудом ей удалось перехватить кобылу и повиснуть на её узде, закинув одну ногу на спину. В нос вновь ударил чудесный аромат, только теперь его перебивал жуткий запах страха. Майка и не подумала остановиться! Девочку несло вслед за животным. Ветки били её по лицу до крови, руки изжалила высокая крапива. Лишь спустя несколько минут боль от узды наконец пересилила лошадь, и та встала, храпя. Раны девочки жутко жгли, чудом спасшиеся от колких ветвей глаза ничего не видели за пеленой слёз. Наташка начала лупить лошадь руками, сорвала какой-то жиденький прутик и била им коричневые, потные бока непокорной. Кобыла будто и не чувствовала этих ударов, преданно глядя большими влажно-чёрными глазами и похрапывая. Совладав с собой, Наташка с трудом забралась на широкую спину животного и приготовилась к долгой поездке домой. Но и тут ещё ждало неожиданное приключение. Майка, почувствовав на себе наездника с диким ржанием понеслась домой. Девочка кричала ей, требовала остановиться. Но весь табун уже летел по направлению к деревне, ломая ветви и деревца. Наташе оставалось лишь крепко обхватить кобылу за шею и, закрыв глаза, ждать финала этой жуткой гонки.

     В родной деревне Опочно Наташку уже ждала мать. Она была сильно взволнована тем, что её малая дочь так долго ходила за лошадьми. Наташа незамедлительно рассказала о своём приключении до мелких деталей родительнице. Мать ласково посмотрела на дитя и тихо проговорила: «Ты молодец, спасибо!». Эта похвала зажгла румянец на щеках девочки, она сокрыла в тайне свою гордость и счастье. И тут было чем гордиться! Солнце выходило в зенит, посылая свои лучи на вспотевший лоб Наташи и вся природа, казалось, улыбалась ей. Утро уже вовсю разгорелось, но до полдня было ещё далеко. А впереди полный труда и забот день ждал трудолюбивую девчонку.

Поделиться

 

Метрика